Просмотр полной версии : Жизнь прожить...
Жизнь прожить..
- А давай наперегонки до горки? - предложил он ей, предвкушая победу.
- Неа. - отказалась она - Воспитательница сказала не бегать. Попадет потом.
- Струсила? Сдаешься? - подначил он ее и засмеялся обидно.
- Вот еще. - фыркнула она и рванула с места к горке.
Потом они сидели в группе, наказанные, под присмотром нянечки, смотрели в окно как гуляют другие и дулись друг на друга и на воспитательницу.
- Говорила тебе - попадет. - бурчала она.
- Я бы тебя перегнал обязательно - дулся он - Ты нечестно побежала. Я не приготовился...
- А спорим я быстрей тебя читаю? - предложил он ей.
- Хахаха. - приняла она пари - Вот будут проверять технику чтения и посмотрим. Если я быстрее - будешь мой портфель до дому и до школы таскать всю неделю.
- А если я - отдаешь мне свои яблоки всю неделю! - согласился он.
Потом он пыхтел по дороге с двумя ранцами и бурчал:
- Ну и что! Зато ты не запоминаешь что читаешь и пишешь медленнее. Спорим?...
- А давай поиграем. - предложил он - Как будто бы я рыцарь, а ты как будто бы дама сердца.
- Дурак. - почему-то обиделась она.
- Слабо? - засмеялся он - Слабо смущаться при виде меня? И дураком не обзываться тоже слабо.
- И ничего не слабо. - повелась она - Тогда вот чего. Ты меня тоже дурой не обзываешь и защищаешь.
- Само собой - кивнул он - А ты мне алгебру решаешь. Не рыцарское это дело.
- А ты мне сочинения пишешь. - хихикнула она - Врать и сочинять - как раз рыцарское дело.
А потом он оправдывался в телефон:
- А не надо было себя как дура вести. Тогда никто бы дурой и не назвал. Я, кстати, и извинился сразу...
- Ты сможешь сыграть влюбленного в меня человека? - спросила она
- С трудом. - ехидно ответил он - Я тебя слишком хорошо знаю. А что случилось?
- На вечеринку пригласили. А одной идти не хочется. Будут предлагать всякое.
- Нуу.. Я даже не знаю.- протянул он.
- Слабо? - подначила она.
- И ничего не слабо. - принял он предложение - С тебя пачка сигар, кстати.
- За что? - не поняла она.
- Эскорт нынче дорог. - развел руками он.
А по дороге домой он бурчал:
- Сыграй влюбленного, сыграй влюбленного. А сама по роже лупит ни за что... Влюбленные между прочим целоваться лезут обычно:
- Что это? - спросила она.
- Кольцо. Не очевидно разве? - промямлил он.
- Нибелунгов? Власти? Какая-то новая игра затевается?
- Угу. Давай в мужа и жену поиграем. - выпалил он
- Надо подумать. - кивнула она.
- Слабо? - подначил он.
- И ничего не слабо. - протянула она - А мы не заигрываемся?
- Да разведемся если что. Делов-то. - хмыкнул он.
А потом он оправдывался:
- А откуда мне знать как предложения делаются? Я ж в первый раз предлагаю. Ну хочешь еще раз попробую? Мне не слабо.
- Сыграем в родителей? - предложила она.
- Давай. В моих или в твоих? - согласился он.
- Дурак. В родителей собственного ребенка. Слабо?
- Ого как. - задумался он - Не слабо, конечно, но трудно небось..
- Сдаешься? - огорчилась она
- Не,не. Когда эт я тебе сдавался? Играю, конечно. - решился он.
- Усложняем игру. Ты теперь играешь в бабушку.
- Правда? - не поверила она.
- 3900. - кивнул он - Пацан. Слабо тебе в бабушку сыграть?
- А ты в данном случае во что играешь?
- В мужа бабушки. - засмеялся он - Глупо мне в бабушку играть.
- В де-душ-ку. Как бы ты тут не молодился. - засмеялась она - Или слабо?
- Куда я денусь-то...
Она сидела у его кровати и плакала:
- Сдаешься? Ты сдаешься что ли? Выходишь из игры? Слабо еще поиграть?
- Угу. Похоже что так. - ответил он - Неплохо поиграли, да?
- Ты проиграл раз сдаешься. Понял? Проиграл.
- Спорное утверждение. - улыбнулся он и умер.
не моё...
Lady Snow
28.01.2009, 20:28
Блин, вот супер!!!!!!!!!!!!
janatashig
29.01.2009, 01:22
Да, здорово! Аж мурашки по коже, так мило.
Сильно написано. Кто автор?
ну зачем обязательно до конца такие истории рассказывать? мы любим хэппи-энды...
порылся, нашел автора. Это frumich (Сергей Узун ).
Рассказ зацепил, но не люблю такое читать. Кому интересно его творение, вот его ЖЖ http://frumich.livejournal.com/192836.html#cutid1
Здесь немного про него http://www.arba.ru/blog/erbol_zhumagulov/2176
С ума сойти как красиво! И грусно.....
В продолжение темы ЛАРа
Письма
Здравствуй, дорогая и нежно любимая Леночка!
Вот ты и получила моё первое письмо из Чечни. Не забывай, я здесь всего на три недели - скоро всё кончится и я вернусь. Ну а пока наберись терпения и не переживай за меня. Расположение нашей части недалеко от небольшого города, поэтому с письмами проблем не будет, пиши почаще! И я тоже постараюсь.
Добрались нормально, погода хорошая, обстановка пока вроде спокойная. В общем, всё хорошо, не волнуйся!
Твой Саша.
02.05.99
Добрый день, любимая!
Уже несколько дней всё никак не соберусь написать тебе письмо.
За это время мы уже успели обжиться и перезнакомиться со многими местными жителями, в первую очередь, конечно, с хозяином местной шашлычной. Вообще, люди здесь очень отличаются от русских, совсем другой менталитет. С одной стороны они очень гостеприимны, но, кажется, повернёшься спиной, и зарэжут на фиг. Но не беспокойся, обстановка очень спокойная и мирная, солдат здесь уважают и даже несколько боятся, хотя и обвиняют нас во всех бедах.
Где-то далеко раздаются взрывы и выстрелы - война. Сразу скажу, что никому из нашей части ещё ни разу не приходилось стрелять - у нас всё тихо и спокойно. Подъём, построение, постановка задачи: обычные военные будни. Главное, не переживай и помни - я скоро вернусь.
Очень скучаю и люблю тебя. Саша.
10.05.99
Здраствуй, Леночка!
У меня всё как обычно, ничего нового. Серые военные будни. И если бы не горный пейзаж и не колоритные местные жители, всё было бы как в обычной части под Рязанью. Из последних новостей: недавно завели в части кота! Красивый такой чёрный кот, назвали Калашом. Теперь у нас на одну боевую еденицу больше.
Недавно познакомились с ребятами из соседнего блокпоста, и, как водится, отметили это дело по-русски. Единственное весёлое событие за всё это время: Скучно. Радует одно: скорая встреча с тобой. У меня ведь больше никого нет, совсем никого! Знаешь, как я мечтал в детдоме, давно, о том, что у меня когда-то будет родной человек? Моя мечта сбылась, и у меня есть ты. Жди меня, и вернусь, только очень жди:
Саша.
16.05.99
Привет, Леночка!
У меня много новостей. И хорошие, и плохие. Плохих немного: недавно вся часть отравилась непонятно чем и мы всю ночь посменно дежурили у унитаза. Вторая плохая новость в том, что я простудился, когда купался в речке. Сначала было очень тяжело, температура, сейчас легче. Хороших новостей больше. Во-первых, условная линия фронта отодвинулась ещё дальше от нас. Тем тебе будет спокойнее. Во-вторых, мне выдали новую униформу (я забыл раньше написать, что я испачкал старую мазутом). В-третьих, кому-то удалось раздобыть кофе. Я слышал, что у американских солдат в Ираке есть даже автоматы с кока-колой, но нам до этого пока далеко. Радуемся малому, кружка кофе утром - это так здорово! Совсем как дома: Кстати, о доме: осталось совсем немного, всего 4 дня, и я вернусь. Осталось немного.
Люблю тебя. Саша.
19.05.99
Здравствуй, моя дорогая!
Вот и настал день сборов домой. Все пожитки уже упакованы, вечером уезжаем.
Мы все очень рады тому, что наконец-то едем домой! Также рады тому, что все остались целы и невредимы, что не пришлось стрелять, что война прошла стороной. Не могу поверить, ещё немного, совсем чуть-чуть, и я буду с тобой! Я так соскучился! Ты приготовишь мои любимые пельмени, и, пока они горячие, посыплешь их тёртым сыром; как я соскучился по домашней еде! Как я соскучился по спокойной жизни без звуков взрыва вдали! Как мне надоело засыпать и просыпаться без тебя! Скоро всё будет по-старому. Не могу дождаться: Скоро я почувствую запах твоего тела, тепло твоих рук: Разве это не счастье? Радость моя, всё закончилось!
С нетерпением жду встречи!!! Саша.
21.05.99
Добрый день, Леночка.
Это моё последнее письмо тебе. Последнее потому, что я, скорее всего, уже погиб. Все те письма, что ты получала, я написал сейчас, по пути в Чечню, так как я знал, что у меня не будет возможности тебе писать. По приезде, я дам эти письма кому-то на первом же блокпосте, а он будет посылать их с заданным интервалом... Я не знаю, какая обстановка будет на месте моей службы, но спокойной она не будет точно - перед нами очень сложная задача. Многие не вернутся домой. Я, как оказалось, тоже не вернусь. Никогда. Прости меня.
Эти письма: Это для того, чтобы тебе было спокойно и ты за меня не переживала. Я попрошу послать это письмо в начале июня, до тех пор я успею вернуться домой. Но не вернулся: Прости меня. Надеюсь, я погиб смертью храбрых. Хотелось бы надеяться, что не зря. Что спас кому-то жизнь.
Вот и всё. Всё закончилось. Меня больше нет. Так странно это писать: и как страшно и больно тебе это читать:
Однако помни, что на этом жизнь не закончилась. Пожалуйста, не вини себя ни в чём и не казни себя. Начни жить заново. Найди достойного парня, выйди за него замуж, нарожай детей побольше. Я буду очень рад, если так всё и будет.
Ну а пока, через полчаса будет первый блокпост. В нашей БМП очень душно и пыльно, но всё только начинается. Надо запастись терпением. Кто бы знал, что я погибну через несколько дней?.. Как жаль, что так получилось. Уже никто мне не приготовит мои любимые пельмени:
Прощай. Прости, что не сберёг себя.
Люблю тебя и скучаю. Саша.
01.05.99
JaMaster
13.02.2009, 11:02
прикольно!!! и самое то что это жизненное!
ISOLATED
13.02.2009, 11:04
плакаююю:19::19::19:
Мы в ответе за тех кого приручили.
Задумайся ведь ради собственно удовлетворения ты ломаешь чью то жизнь.
Познакомился с девчонкой переспал с ней пару раз и всё, пора искать новую,
сколько ты так прожил ? Кажется вечность, как жерновами круша хрупкие девичьи
сердца. Сколько их было после того момента когда она ушла, и ты в обиде на
весь женский род ,как вампир стремишься получить их души. На третьем десятке
сбился со счёта, да и какая разница. В памяти всплывают слова < Если ты меня
бросишь я не смогу жить!>, но ничего живёт, кажется вышла замуж? Они не
виноваты ,но ты не можешь ничего изменить, продолжая причинять боль.
Ты думаешь они лицемерны ,за маской скромности скрывая лица волчиц?
Нет, это только самооправдание. Ты видел фильм <40 дней ,40 ночей>
по моему про тебя. Ты думаешь что ты ищешь свою, единственную,
отбрасывая в сторону отработанный материал. Ты хочешь сказать:
< Но я ведь ни кому , ни чего не обещал!> И в который раз понимаешь что
любовь для тебе это игра. Например на спор с друзьями , да было пару раз,
или просто на слабо ,или когда хочется просто секса. Не буду спорить что
часть из них переспали с тобой тоже <просто так>,им надо было от тебя то
же что и тебе от них. Помнишь каким ты был с НЕЙ ,наивный романтичный дурак
скажешь ты. Нет милый добрый парень который ради неё был готов на всё .
Помнишь как она сказала зимой что любит жёлтые тюльпаны, и ты собрав
последние деньги носился по всему Питеру в поисках. Помнишь как ты опоздал
на электричку возвращаясь от неё и всю ночь просидел на Вокзале.
Помнишь походы в кино, дискотеки, стихи. А ведь где то дома лежит книжка
со стихами которые ты писал ей. Оказывается есть что вспомнить.
А помнишь все те муки которые она тебе причиняла. Помнишь как ты срывался
по первому её зову из Петергофа На <Чернышевскую> что бы услышать
< Извини обстоятельства изменились мне надо работать> .Помнишь как ты
безоговорочно ей верил, а она сказала что изменила тебе 6 раз за шесть
дней пока была в Москве, с парнем с которым познакомилась в Интернете.
Как там в одном из твоих стихов
Но годы лечат, и всё меняется
Ты забудешь её, в конце концов.
И только душа другою станется
Закрывая сердце бронёю рубцов.
И ты стал другим, циничным подонком, и она готова вернутся к тебе, не к
бедному студенту, а к человеку который уже чего то добился в жизни.
И всё равно где то внутри от он остался, выходя ночью наружу и заставляя
брать Лэптоп и писать эти строки. Утром его уже не будет, и только иногда
вечерами в пустой квартире будет сидеть тот парень и вспоминать о том чего уже
НИКОГДА НЕ ВЕРНУТЬ.
все, что не убивает нас, делает нас сильнее.
(с)
не забывайте родителей....
Мои родители развелись, когда мне было шесть лет. Мне было трудно понять
отчего, когда я захожу в комнату, они внезапно прекращают разговор - мама
начинает смотреть в окно, а папа поджимает губы, как человек, который отчаялся объяснить словами какую-то очень простую вещь. Мы даже гуляли не так, как
раньше, втроем, взявшись за руки. Теперь я принадлежал кому-то одному - либо я шел впереди с мамой, а отец молча курил, следуя в десятке шагов за нами, либо,если он при выходе на улицу успевал к моей руке первым, мама шла немного в стороне, вороша узким носком сапога кучки приготовленных дворниками к сожжению желтых листьев.
Был октябрь. Затем в один из дней папа ушел. Просто так. Забиравшая меня из
садика мама выглядела немного взбудораженной - застегивая на мне курточку, она,не давая мне сказать ни слова, торопливо поведала новости - папа уехал, мы больше не будем жить все вместе, но ты не расстраивайся, теперь уже все будет лучше. Торопясь к автобусу (мама тянула меня за руку так, что мне казалось, что моя левая рука становится длиннее), мама продолжала меня успокаивать и уверять в том, что скоро наша жизнь волшебным образом изменится. Странно, ведь я не сказал ей ни слова. Даже не заплакал. В голове у меня пульсировал семафором один вопрос - как без папы может быть - лучше?
Квартира опустела. Исчез папин радиоприемник "ВЭФ", на обувной полке
освободилось место, которое раньше занимали папины сапоги и офицерские ботинки, поредели книжные полки. Hаши вечера изменились. Теперь едва ли не каждый вечер к маме приходили подруги. Я играл с пластмассовыми гэдээровскими ковбоями и индейцами, читал "Маленького оборвыша", смотрел по телевизору французское кино "Остров капитана Hемо" (его показывали двадцатиминутными отрывками в конце "Очевидного-невероятного", а мама сидела на кухне с тетей Зиной. Или тетей Катей. Или тетей Людой. Они пили болгарское вино "Медвежья кровь", варили индийский кофе из банок с красивой индийской богиней, оставляли на кухне полные окурков от "Стюардессы" пепельницы и тарелки с свернувшимся пергаментом голландским сыром и потекшей жиром "сухой" колбасой. Иногда включали музыку -
маме нравился Юрий Антонов, а тетя Люда приносила записи "Чингисхана" и "Аббы".
Засыпая в своей комнате, я иногда слышал, как мама плачет. Папа стал приходить к нам в ноябре. Каждую субботу в три. Ожидая меня, он неловко топтался в прихожей, стряхивая на палас снег с фуражки. Он не говорил с мамой - только здоровался и оговаривал время, когда приведет меня обратно. Папа переминался с ноги на ногу, смотрел почти все время в пол и явно не знал, куда деть свои руки - он поправлял портупею, мял в руках перчатки, застегивал и расстегивал верхние пуговицы на шинели, медные, со звездой. Я видел, что он чувствует себя не в своей тарелке. Впрочем, как и мама. Мне казалось, что если я возьму папу за руку и подведу его к маме, и возьму маму другой рукой, и попрошу их помириться, всё станет как раньше. Папа усмехнется краем губ, мама заливисто засмеется и мы по первому снегу побежим вприпрыжку к остановке семнадцатого автобуса, чтобы успеть к одиннадцатичасовому сеансу в кинотеатр "Юность", на "Месть и закон".
Hо я так и не решился этого сделать. Мы с папой гуляли молча. Он всегда
выдумывал какой-нибудь план действий - привычка военного. Мы ходили в кино и в кафе-мороженое, покупали билеты на гонки по вертикали в заезжем чехословацком цирке и смотрели сказку "Волк в библиотеке" в местном ТЮЗе. Часто, в кинозале или зоопарке, я хохоча поворачивался к нему - папа, смотри! - и видел, что он не обращает внимания на то, что происходит на экране или в клетке медведей. Он просто смотрел на меня и грустно улыбался в ответ на мой мальчишеский восторг.
Папа держал меня за руку крепко, но нежно. Подстраивался под мой шаг, сменяя чеканную походку офицера на неторопливую поступь обычного отца, штатского,который просто вышел погулять со своим шестилетним сыном. Мама всегда тащила меня за собой, энергичная, целеустремленная, быстрая. Когда мы уже подходили к дому, отец останавливался, немного приседал, чтобы оказаться со мной лицом к лицу, и, поправляя обвернутый вокруг моей шеи клетчатый шарфик, негромко говорил: Сын, - он почти никогда не называл меня по имени. Только "сын". Или, иногда - "сынок", - Береги маму. Слушайся её. Она хорошая. Тебе очень повезло с мамой.
Или:
- Сын, больше читай. Скоро тебе в школу, я не хочу, чтобы меня вызывали на
собрания. Вот я тут тебе приготовил книжку, - улыбаясь, папа протягивал мне томик с нарисованными на обложке мальчишками. "Приключения Тома Сойера", читал я , "Детгиз", 1978 год. - Всегда ищи ответ в книгах, сынок. Книги научат тебя, как стать честным и сильным, как стать настоящим человеком. Сомневайся в том, что тебе говорят учителя, друзья во дворе, соседи - не сомневайся только в книгах. Потрепав меня по голове, "ну, беги", папа разворачивался и быстро шел в сторону остановки, а снег падал на его серую шинель, припорашивая погоны с майорской звездочкой. Мне хотелось побежать к нему, обхватить его за ноги, и прижаться к нему, и вдохнуть такой знакомый и родной его запах, запах формы и гуталина, папирос и кожи, и закричать в его шинель - "Папа, не уходи! Мне плохо без тебя, папа! Я хочу, чтобы все было как раньше!". И зареветь, пачкая слезами и соплями серую безупречность офицерской шинели, и облегчить свою боль, ощущая на плечах сильные отцовские руки. Hо я просто стоял и смотрел, как он уходит, и снежинки таяли в бегущих по моим щекам слезах. Все было обидно и неправильно.В первую неделю декабря мы с папой пошли в кино. Это был очень веселый фильм - "Фантоцци против всех". Я громко смеялся, а когда Фантоцци сел на велосипед без сиденья, смех задушил меня - я держался за живот, из моих глаз текли слезы, и я пропустил следующие три минуты фильма - так мне было смешно.
Когда мы вышли на улицу, я все повторял: "Пап, пап, а как он говорит - Я буду
есть, а вы будете смотреть! Я буду есть, а вы будете смотреть! Умора, правда?"
Папа слегка улыбался и выглядел грустнее, чем обычно. Он был в штатском - мне непривычно было видеть его в черном пальто и шляпе вместо обычных шинели и светло-серой шапки с кокардой. Когда мы шли по парку - на Украине темнеет рано, в шесть часов вечера уже ночь - я вдруг услышал "Э, мужик, стоять, сигарет не будет у тебя?". Поворачиваясь на ходу, я увидел, как в свете фонарей, через медленно падающие снежинки, к нам сзади подбегают двое, нет, трое мужиков. Они были моложе папы - лет по двадцать-тридцать наверное, с длинными волосами и в клешеных джинсах. "Сынок, не оборачивайся, идем быстрее, шпана, не обращай внимания" - тихо произнес папа и ускорил шаг. "Э, ты че, я не понял, я кому сказал стоять" - раздалось уже за самой моей спиной. Папа остановился, повернулся назад, и тихим голосом - я никогда не слышал,
чтобы папа разговаривал так тихо - ответил: - Ребята, у меня только папиросы, я
могу вам дать одну. Парень, который подходил к нам, ухмыльнулся, засунул руки в карманы джинсов, прохрипел носом и сплюнул папе под ноги желто-зеленую соплю. Она упала в десяти сантиметрах от папиных ботинок и сразу стала покрываться тающими снежинками. - Я те русским языком сказал - стой, хуль ты сразу не остановился, - парня покачивало, и пахло от него, как от сантехника дяди Коли с четвертого. - Hе ругаться при ребенке! - от того, что папа резко повысил голос, двое парней, подбежавшие к первому, даже немного
отодвинулись.
- А ты чё, борзый, что ли? И чё ты мне сделаешь? Табаком из папиросы в глаз
попадешь, как с плювалки? - парни загоготали. - Ты, мля, интеллигент х""в, быро дал сюда кошелек. Или ты так не понимаешь? - парень засунул руку в задний карман брюк. И оставил её там. - Мля, давай по-хорошему, а то тебя щас попишем и вы#лядка твоего.
Второй парень быстро подошел ко мне с боку и схватил за шиворот. Папа
перехватил его руку и тогда тот, с рукой в кармане, вытащил нож и сунул его папе в лицо.
- Стоять сука, кому сказал.
- Хорошо. - папа приподнял руки. - Сына отпустите. - и полез рукой во внутренний карман. Папа посмотрел на меня искоса и сделал едва заметный жест глазами - беги, мы так все время делали, когда бегали наперегонки в парке. Hо я не мог. Я весь дрожал, мне казалось, что кто-то очень большой и злой взял меня за сердце узловатыми корявыми руками и держит на месте, не давая ступить и шагу.
Доставая кошелек, папа уронил его на снег. "Ты чё, поднял, сука!" закричал тот,
который с ножом, и папа наклонился, и выпрямляясь, схватил его за руку с ножом, а второй рукой резко ударил куда-то под голову, в шею, и парень квакнул, поперхнувшись , его голова дернулась, ноги повело, и он стал падать назад. Папа повернулся к тому, который держал меня имзамахнулся кулаком. Я почувствовал, как державшие меня руки ослабли, и заорал - "Папа! Сзади!", но было поздно, потому что третий из напавших на нас схватил папу руками за шею и стал душить его сзади, заваливая на себя.
Папа обхватил его за руки, резко присел, и перебросил через бедро на землю.
продолжение
Я понял, что сейчас все будет очень плохо. Папа не мог разделаться с повисшим на нем парне, а второй в это время достал что-то из кармана куртки, щелкнул кнопкой, и с ножом в руке дернулся к папе. Я прыгнул на него сзади, и обхватил его за ногу, и вцепился зубами в твердый синий коттон джинсов. Мне уже не было страшно - не трогайте моего папу, не трогайте моего папу.
Когда он двинул меня по голове рукой с зажатым ножом, я ощутил удар, меня как будто хлестнули по лбу эдектрической плетью, и что-то теплое побежало у меня по лицу. Посмотрев вниз, я увидел, как густые капли крови падают на снег прямо из меня. Мне даже не было больно, только как-то.странно. Как будто мне все снится. Лежа на снегу - кровь текла из моего лба в белое, и впитывалась, текла и впитывалась, я видел, как папа выбивает ударом ноги нож из руки нападавшего, как он обхватывает его руками за шею и резко, с хрустом, поворачивает её по часовой; как он поднимает нож и бьет им в живот второго; как он подходит к третьему и, пока тот не успел заорать, взмахивает рукой с зажатым ножом у того перед лицом, и как сразу за папиной рукой брызгает красная струйка, как летом из поливального шланга, когда он рвется, и дядя Коля-сантехник обматывает место разрыва синей изолентой. Как папа подходит к отползающему с красным следом по снегу верзиле и берет его за волосы, и оттягивает на себя голову, и коротко проводит рукой под горлом, так, как он это делал, когда мы ездили в Ивановку за грибами. Как папа оттирает нож снегом, затем снятым с одного из парней шарфом, как он отбрасывает далеко, в снег, нож, и идет ко мне, и поднимает меня на руки, и говорит, что все будет хорошо, и просто царапина, и доктор обработает йодом и зашьет, и будет совсем не больно - ну, только чуть пощиплет.
В больнице папа сказал, что я напоролся лбом на натянутую в лесу проволоку.
Врач предложил папе сделать мне наркоз - восемь швов, все-таки. Папа сказал, что его сын выдержит. И я выдержал. Только потом, когда папа на руках нес меня к дому, я заплакал, уткнувшись носом в его плечо. Я плакал, и не мог остановиться, а папа похлопывал меня по спине, и говорил, что ничего, сынок, все будет хорошо, все будет хорошо.
Когда мы подошли к дому, он поставил меня на ноги, и слегка присел, чтобы
оказаться со мной лицом к лицу:
- Сын. Это была шпана. Быдло. Мусор. Hе люди. Хуже - когда промолчать. Хуже - спрятать глаза и пройти. Хуже - не заметить и уверять себя через три минуты, что не надо связываться, правильно, что отдал.
Всегда наказывай наглость. Всегда карай быдло. Помнишь, по телевизору, дядя Миша Hожкин пел - "Добро должно быть с кулаками". Иногда с ножом, сына. Иногда с ножом.
Я смотрел на него, и в горле у меня ходил комок от гордости, от того, что мой папа - настоящий герой, как Зорро, как Виру и Виджай, как Штирлиц. И папа - зачем же ты говоришь мне все это, ведь я тебя люблю, ведь ты поступил как герой, ведь вот так - и надо делать, ведь этому и учат все на свете книжки.
Я больше не видел папу. Через два дня он уехал в Монголию, в Чойбалсан. Его
перевели давно, он не решался мне сказать об этом. Через два месяца папа умер от пневмонии - он простудился, когда грузовик с солдатами ушел под лед, а он помогал им выбираться -одному, второму, третьему, всем. Мы не приехали на похороны - мама занималась переездом в Свердловск, где я прожил следующие девятнадцать лет.
.....
Портрет отца висит на стене рядом с моей кроватью. Улыбаясь, он смотрит на меня лейтенантом из далекого 1969-го. Я прячу взгляд. Мне случалось в жизни - промолчать, пройти. Я не связываюсь. Я бескулачное добро.
Когда папа умер, ему было тридцать три, как мне сейчас. Hо мне кажется, я уже
никогда не стану таким взрослым, таким настоящим, как был он. Часто я просыпаюсь ночью, мокрый от слез и пота, и выныриваю из сна, где я закричал-таки - "Папа, не уходи!", и догнал его, и он поднял меня на руки, и засмеялся, и глаза сощурились добрыми морщинками:
- Hу что ты, сынок. Конечно, не уйду.
ISOLATED
13.02.2009, 12:40
ааа:19::19::19::19::19::19:
хватит, обливаюсь слезами:19::19::19::19:
НЛО, хватит травить душу!
МАМА.
Мама купила мне велосипед. Я прыгал вокруг нее как ребенок. Да я и был ребенком шести лет. Немного оседлав свой восторг я отошел в сторону:
-Спасибо мама, как-то застенчиво сказал я.
Да, я никогда не был ласковым ребенком. Чтобы там обнять и поцеловать, прижавшись к ней. Никогда.
-И в кого ты такой неласковый, улыбаясь говорила мама.
-Ну мам,- я же ласков с девочками, меня даже Ленка вчера поцеловала.
-Эх ты,- обхватив мою шею и теребя мои волосы - ответила она.
Вырвавшись из ее объятий, сверкая пятками я бросился поделиться этой поистине радостной новостью с пацанами.
Как неумолимо бежит время. Казалось, еще вчера играли с ребятами в прятки, были разбойниками и казаками. Бродили, бегали беззаботными глазами погороду. Рассматривали прелести девочек в подъездах.
-У меня шоколадка есть. Вот так вот.
-Сереженька, а ты мне дашь половинку,- верещала Светка.
-А ты мне покажешь свою пипиську,- отвечал с полной серьезностью этого вопроса я.
-Ух ты!!!-лишился я половины сладкого какао.
-А потрогать можно?- застенчиво вопрошал я.
-Тогда вся шоколадка.
-Давай.
Прятки остались, но сейчас я уже прячусь не от Кольки из семнадцатой и не от Ленки из двадцать пятой. Прячусь от книг, от профессора нашего университета, также спрятавшего свой хитрый взгляд за толстым стеклом в костяной оправе, от проблем быта.
Уже и деревья кажутся не такими большими, и ноги, в этих смешных сандалиях, превратились в мужскую ступню сорок четвертого размера. Лишь какие-то воспоминания.
Помню лишь свои слезы. Мама сняла ремень со стенки.
- Мама, не надо.- Ну за что, они сами не отдавали свои игрушки.
Помню дядю милиционера, который к нам приходил, по поводу этого так сказать маленького проступка. У маленьких - маленькие проступки.
-Ну мама, за что?- голосил я на весь дом.
-Что же ты делаешь негодник?!
-Тебе мало игрушек?
-Я тебе в чем-то отказываю, в твоих прихотях,- кричала мама, меняя фразы с кожаным ремнем.
-Да как ты мог ударить по голове кирпичом Колю.
-А Лену? - Зачем ты ее тащил за волосы по всему двору? Это же девочка.
Я был заперт в комнате.
Ну да ладно, все уладилось. Все потом помирились: Эх детство.
Да, все изменилось. Все стало казаться с другой точки зрения. С более взрослой.
Дядя милиционер с усиками - стал ментом. Светка с Ленкой поменяли свои детские формы. Теперь уже не проходил шоколадный бартер. Да и мои желания возросли.
Мороженое с лиманадом поменялось на водку с пивом. Теперь за свои поступки я должен отвечать сам, самостоятельно. Взял академ, чтобы из универа не выгнали. Это как в том анекдоте:
-А ты что развелся то?
-Плохо что ли готовила?
-Да нет. За непосещаемость.
За все нужно платить. Платить самому. Вот в этом я не хотел взрослеть ни капли. Я взрослый, я решаю свои проблемы сам; я пью с кем хочу, я приду во столько, во сколько мне это заблагорассудиться.
Я взрослый настолько, что могу сказать без зазрения совести. Назвать ее на.
-Слышь, мать - дай мне пять сотен.
Дает. Иду на день рождения к Ленке.
-Когда вернешься?
-Не знаю мам. Может завтра вечером.
Пришел через два дня, не один. С Ленкой. Мамы не было дома. Сразу на кухню.
-Бля: Даже поесть не оставила. Сложно что ли. Поворачиваюсь к шкафу.
Записка: Я до вечера среды в командировке.
-Деньги в моей тумбочке. Целую. Не баловаться.
Пошел, нет, рванул со скоростью света в ее комнату. Глаза прокрутились - три семерки вместе с носом. Две штуки. Так-с. Сегодня суббота, полдень. По пять сотен на день. До вечера, до среды.
-Ленка,- живем.
-Привет мать. Как дела?
-Сам то как?
-Нормально все.
-Мам ты же знаешь Ленку. Так вот. Она теперь будет жить со мной, в моей комнате.
::. ?
Ленка появилась вовремя, выручила от ответа на ненужные вопросы.
-Так-с.
-Хоть вы и знакомы, вот мам - моя девушка.
-Здраствуй, наигранной улыбкой, поприветствовала ее мама.
-Здраствуйте, тетя Катя.
-Мам, мы гулять пошли.
-Когда придешь?
-Когда придем?- Ну: не знаю, но не жди. Может опять поздно.
-Нет мам,- она будет со мной.
-Все мам, я не хочу с тобой больше разговаривать,- сказал я закрывая дверь в свою комнату.
-Денег тебе?
-А за что?
-Мам, хорошь прикидоваться. Ты никогда не спрашивала.
-Нет мам.- Я не наркоман.
-Не дашь?!
-Хорошо.- Нет так нет.
-Я ухожу из дома.
-Покушай хоть на дорожку,- съехидничила мать.
-Да пошла ты, хлопнул я дверью.
Улица приняла меня потоками ливня. Мокро, холодно, хоть и лето.
Ленка дура. Что еще сказать. Да, мама у меня бывает немного резкой. Но зачем бежать от меня, тогда, когда мне больше всего нужна поддержка.
-Сама ты мама- дура.
-Хорошо.
-Да, да я пойду к друзьям.
-Все пока.
Куда-то сразу подевались те, кто называл меня своим другом. Когда я остался один, без денег, без крыши над головой, под которой всем и всегда так хорошо пилось пиво, съедалось множество бутербродов. Где все? Наверное, тогда я понял, что друзей не может быть много.
Ленка ушла: Увы. Не посчитав меня за грош. Все ушли. Я один. Да будет - вперед!
-Серега,- ты понимаешь,- мать приехала с отдыха,- отзвонил мне на телефон Ромка.
-Бля: опять движение сумки. Опять туда. В неизвестность.
-Привет.
-
Привет.
-Ты что такая грустная?
-Скучаю.
-Я тоже.
-Лен, а я квартиру снял.
-Ага, работаю на Вднх, продавцом-консультантом.
-Зарплата какая,- с улыбкой повторяю ее вопрос. Ну на ужин при свечах хватит.
-Придешь?
-Позвони ближе к вечеру.
Как мне нравится, когда она улыбается. Как пахнут ее волосы. Как она смущается, когда я рассматриваю ее в душе. Все стало на круги своя.
Прошло пол года. Все в одинаковом темпе. Девушка, работа, съемная квартира.
Восстановился в универе.
-Алло девушка, да, я по объявлению насчет работы.
-Нет, незаконченное высшее.
-Не подхожу?
-Нет.
-Спасибо.
-Алло.
-Да, по объявлению.
-Нет, незаконченное высшее.
-Извините.
Что не говори, ученье - свет. Не всю же жизнь объяснять гражданам, чем отличается этот комбайн от этой прекрасной мясорубки. Без вышки никуда.
-Алло, Серега, здорово. Как дела?
-Здорово Ромка, да нормально все. Сам как?
-Может вечером пивка?.
-Ок. Давай.
-Да, Серега, давай только без девчонок.
-Ок.
-Все, на Первомайской в восемь.
-Да, четыре кружки.
-Мне мать твоя звонила, отхлебывая пиво,- говорит Ромка. Спрашивала, что да как.
-Ну и?
-А я что. Сказал все как есть.
-Сам ты дурак. Что тебе стоит. Позвони да помирись.
-И что?!
-Что, что. Скучает она, волнуется. Как никак, шесть месяцев тебя не видела.
Это твоя мать, понимаешь, твоя. Одна, единственная.
Напились.
-Привет.
-Здраствуй.
-Сереж, мне Ромка дал твой телефон, мобильный ты игнорируешь.
-Мам, оставь меня в покое. Что опять? Чем я тебе опять мешаю? У меня своя жизнь.
-Ты мне никогда не мешал и не мешаешь. Ты не забыл, у тебя завтра день рождения. Придешь?
-Нет мама. Все хватит.
-Прости меня, сына,- опустилась в голосе мама. Если я тебя чем-то обидела - прости.
Наверно я все-таки не совсем бесчувственный. Воздержался от грубостей.
-Ну что? Придешь? приедут.
-Посмотрим, мам.
-Можешь взять свою пассию.
-Пока.
Сколько раз слышал трель родного звонка. Сейчас все для меня как будто вновь. Испарина на руках и на лбу.
-Что ты нервничаешь,- поддевала меня Ленка.
Тру руки об джинсы. Нет бы поддержать, а она подкалывает. Молчу. Шелчок.
-Привет мам.
-Здраствуйте тетя Катя, с именинником вас,- поздравляет Ленка.
-Привет. Поздравляю тебя.
-Спасибо мам, с неохотой отдаваясь в ее объятия,- выдавливаю я.
Гости-родственники, выпивка, домашняя еда, приготовленная мамой, улыбки, поздравления - как же все это здорово. Опять воспоминания унесли меня куда-то в детство.
-Сереж,- сказала мама, выдернув меня из воспоминаний. Сегодня твое восемнадцатилетие. Ты стал уже взрослым, как я давно это хотел услышать, мама перевела дыхание. Хоть мы и живем раздельно, мне тебя очень не хватает.
Если я и была неправа когда-то, прости меня пожалуйста.
-Мам!
-Не перебивай сынок. Я не хочу чтобы ты слонялся где-то, и этим подарком, я выражаю свою любовь.
Звон стекла, присоединения остальных к тосту. Я развертываю коробочку с подарком. Ключи. Мама подарила, квартиру, на одной лестничной клетке, рядом, рядом с ней. Обвожу глазами гостей.
-Извините меня,- с комком в горле обращаюсь ко всем. Я сейчас,- выхожу на балкон. На глаза накатываются слезы. Скурив две сигареты, возвращаюсь.
-Спасибо мама,- как обычно сухо говорю я.
Переехали.
продолжение
Заканчиваю третий курс, работа отличная, своя квартира, девушка, которую, как мне кажется, люблю больше всего на свете, полный достаток, что еще нужно в двадцать лет.
На протяжении двух лет почти и не общались-то с ней, так если только, по мелочам. Но я все равно знаю, что ей было приятно, зная что я под боком, рядом.
-Привет мам, есть что поесть- с голодным взглядом бежал я на кухню.
-А что, твоя не готовит?
-Мам, хорош заводить старую песню.
-Алло, Сергей,- это вас Евгения Николаевна беспокоит.
-Да, что случилось?
-Сергей,- мама в больницу попала.
-Что, что случилось?
-Когда скорая забирала, сказали что инфаркт.
-Алло, Николай Иванович,- это Сергей, мама в больнице, я прерву командировку.
-А что случилось?
-Я и сам толком не знаю. Позвонила соседка, сказала что скорая забрала с показанием на инфаркт.
-Да, давай, вылетай.
-Вы кем будете?
-Сын я.
-Я главврач, Сергей Александрович.
-Очень приятно, тезка.
-Да, инсульт.
-Это серезно?
-Да. Парализовало конечности.
-Сложно сказать сколько. Сейчас ей нужен только покой и уход.
Захожу в палату.
-Ей сделали укол снотворного,- говорит тезка. Надо, чтобы она хорошо выспалась.
-Привет мам. Проснулась. Ну не плачь. Все будет хорошо. Почему не можешь двигаться? От усталости.
-Что со мной. Сереж, скажи правду.
-Мам у тебя был инсульт , парализовало конечности.
-Нет мам, доктор сказал, что все можно восстановить. Физические процедуры.
Отдых. Свежий воздух.
-Мам, а давай на дачу махнем все вместе, сказал я вечером уже дома.
-Давай, только можно тебя попросить без Лены.
-Хорошо мам,- не стал спорить я.
В дверь позвонили.
-Здравствуйте Николай Иванович. Проходите.
Николай Иванович, одноклассник мамы, на данный момент директор банка, в котором я работаю. Опять спасибо маме, пристроила.
-Налей в вазу воды.
-Привет Катенька. Как ты?
-Да как. Сам видишь, но обещали что поправлюсь.
-Спасибо за цветы,- улыбнулась мама.
Я вышел на балкон, покурить.
-Серега,- прервал меня
от моих размышлений Николай Иванович. Мама сказала, что вы на дачу хотите съездить.
-Ага, только ведь на работу надо.
-Ну, насчет работы ты можешь не волноваться. Поезжайте. Ей сейчас отдых нужен. Побудь рядом с ней хотя бы недельку.
-Спасибо Николай Иванович.
-Ладно, давайте, аккуратно там. Я к выходным заскочу. Да, кстати, поедем ко мне, я тебе кресло инвалидное дам. Жена умерла, а кресло осталось. А то сам знаешь, в наших больницах ничего не дождешься.
Договорился с Евгенией Николаевной, медсестра с тридцатилетним стажем, да к тому же наша соседка, будет присматривать за мамой, на время моих командировок.
-Лен, ты давай тоже, не ссорьтесь только. Ты же знаешь, маме сейчас нельзя волноваться. Заходи к ней почаще. Меня целый месяц не будет. Все, давай, мне в аэропорт надо.
Захожу в мамину квартиру.
-Да мам, на месяц. Это важная для нас поездка. Ну все, давай. Смотри аккуратно здесь без меня. И с Ленкой не ругайтесь, тебе нельзя волноваться.
-Не подходит она тебе.
-Мам, все, давай не будем. Я пожалуй как-нибудь сам разберусь. Ну все, я побежал. Целую ее в щеку.
-И тебе удачи.
Оставалось последнее совещание. Побрившись, спускаюсь в гостиничный кафе-бар, завтракаю. Какое-то непонятное ощущение внутри, в груди. Сердце сжимается.
-Алло, Евгения Николаевна, у вас все нормально. Как мама?
-Нормально все, не беспокойся. Спит она. Я только ей укол сделала.
-Да, сегодня вечером прилечу. Ну все, до свиданья. До вечера.
Как же долго тянулся этот месяц. Ну вот и все, последнее совещание окончено, мы получили этот кредит. Все, осталось только забрать из гостиницы вещи, перекусить и в аэропорт.
-Алло Сергей. Это Евгения Николаевна.
-Что, что случилось?
-У мамы был повторный приступ. Врачи не стали забирать ее в больницу,сказав, что передвигать ее очень опасно. Поставили капельницу. Сейчас вот только доктор уехал. Давление стабилизировалось.
-Спасибо вам, что позвонили. У нас нелетная погода, отложили рейс на три часа.
-Девушка, милая, ну может можно что-то сделать. У меня мама при смерти.
-Я сожалею молодой человек, но от меня ничего не зависит. Все рейсы отложили. Посмотрите погода какая.
Молча сижу в баре, пью, пускаю дым в потолок. Наконец-то объявляют рейс.
-Как это случилось?
-Сергей, не хотела говорить, но: Она сидела у окна, воздухом дышала, я подошла чтобы накрыть ее пледом, прохладно было уже, подъехала машина, а там: твоя Ленка с каким-то мужиком в машине целовалась. Машина как раз под фонарем стояла. Все видно было как на ладони. Она успела, мне и сказать только что: -Смотри Жень, я же говорю, не пара она ему, и, стала задыхаться.
Я переложила ее на кровать и в скорую позвонила. До их приезда укол сделала.
Открылась дверь и зашла Ленка.
-Здрасьте. Серега, ты что не мог позвонить,- улыбнувшись, спросила Ленка.
Встаю со стула, пощечина. Она падает. Хочу добавить, но Евгения Николаевна останавливает.
-Вон из моего дома. Вон, вон, *****, я сказал. У тебя час, слышишь, ровно час, чтобы отсюда убраться.
Соседка схватила меня за руки: -Тише, успокойся, не буди маму.
-Мам, я опять обкакался,- из своей кроватки улыбался я.
Она беспрекословно брала и меняла мои пеленки, посыпала присыпкой, ласково говоря:
-Ах ты мой маленький засранец.
Сейчас проще. Сейчас даже памперсы для взрослых есть.
-Вот так. Вот мы и переодели тебя. Ну что ты плачешь? Не плачь, не надо.
После этого приступа она уже не могла говорить. Лишь какие-то шипяще-гортанные звуки.
-Мам, ну поешь немного,- подносил к ее рту я ложку. Нет мам, не отворачивай голову. Тебе надо сил набираться чтобы поправиться.
Ей было стыдно, когда я менял ей памперсы, постель. Из-за этого она отказывалась от воды, от еды.
-Мам, ну ты что в самом деле? Хоть ложку каши съешь.
-Кхшш, кхшш.
-Мам, а сколько ты за мной убирала, кормила с ложки, когда я болел. Что ты мне говорила:
-Ложечку кашки съешь и поправишься.
-Ну вот мам, молодец. Давай еще немного.
-Кхшш, кхшш.
Я смотрю на нее, заглядываю в ее глаза, пытаясь угадать, что она хочет.
Днем она все больше спит. Соседка не отходя дежурит около нее, несет свой дневной пост. Прихожу с работы, принимаю вечернюю вахту. Мне уже везде слышатся эти звуки - кхшш, кхшш. Быстро бегу домой. Заходят пацаны. Зовут пивка попить. Вежливо отказываюсь. Отсыпают травы. Иду на балкон. Забиваю, курю, чтобы хоть как-то отвлечься. Захожу в комнату. Все по новой. Кхшш, кхшш. Сейчас мам, сейчас. Переодеваю, кормлю.
-Да мам, сейчас телевизор посмотрим. Подкладываю ей еще одну подушку. Уже ее по звукам понимаю. Да мама, сейчас переключу. Какой-то сериал. Она их любит.
Заметная улыбка на ее лице. Она смотрит на эти картинки, а я на нее.
Боже, как ее болезнь изменила. Еще три месяца назад эта сорокадвухлетняя женщина вся дышала красотой. Румяное лицо, фигура. Я даже завидовал, своему директору, который пытался за ней ухаживать. Она была поистине красивой женщиной. Она так и не пересекла ни с кем свою судьбу после смерти отца.
Сейчас же одеяло скрывало тело скукоженной, морщинистой старухи. Кладу к ней на грудь свою голову, укрываясь ее рукой. Засыпаю. Снится детство.
-Ааа, мама больно,- орал я на весь двор.
-Что случилось, обнимая меня,- спросила мама.
-Я с дерева упал, показывая свои руки, которые были все в занозах,- плакал я.
Она меня уложила на кровать, смазала йодом ссадины. Я помню только ее руки,
которые могли незаметно вынуть все занозы, погладив, убрать боль. Как же мне сейчас хотелось вытащить занозу из ее сердца.
Проснулся от шума телевизора. Осторожно встал, чтобы не тревожить маму. Иду на кухню, выпить стакан воды. Возвращаюсь, накрываю ее, наклоняюсь поцеловать. Холодный ветер, распахивая окно, врывается в комнату. Холодное лицо, с застывшей улыбкой.
Ночной ветер треплет волосы, дает забыться, успокоиться. Надышаться можно только ветром. Два дня на даче. С детства не переношу процедуры подготовки к похоронам.
Отпетые священником псалмы, плач женщин за моей спиной, горсть земли в руках. Последний путь.
-Серега ты идешь,- окликнул меня Ромка.
-Нет, вы идите, я побуду еще.
-Мамка твоя?- вывел меня из раздумий чей-то голос. Это были могильщики.
-Да.
Они присели рядом. Я разлил по стаканам оставшуюся водку.
-Меня Кузьмичом все кличут, а это дружище мой - Колян.
Помянули.
-А моя мамка вот, рядом покоится,- показывая рукой на соседнюю могилу, проговорил Кузьмич.
-А твоя?- обратился я к Коляну.
-Я ее не знаю. Я из детдома.
Помолчали. Колян сбегал еще за бутылкой водки.
-Давайте,- сказал я, наполняя стаканы, за всех живых матерей-здоровья им, и, за всех ушедших - пусть земля им будет пухом.
Я поднял к небу влажные глаза:
-Посмотри мама на этих славных детишек. Как ты и хотела: мальчик и девочка.
На мою жену, на этот залитый солнцем двор. Прислушайся. Ты слышишь? Шум волн, крики чаек. Это была твоя мечта, иметь домик на берегу моря, видеть меня счастливым. Посмотри же - я счастлив, только мне не хватает тебя.
Легкий ветерок качнул кресло-качалку. На секунду мне показалось, будто она сидела в нем и смотрела на все это такими же счастливыми глазами, как и я.
Солнце озарило землю. . Эх: Земляне.
Почему то вспомнились слова из книги Г. Г Маркеса Человек не связан с землей, если в ней не лежит его покойник ".
Сто лет одиночества прошли. Я возвращался на свою родную землю. О которой я никогда не забывал и не забуду. На землю, где покоится прах матери.
Издалека заметил, покрашенную ограду, ухоженную могилу, свежие цветы на ней.
-Не обманул Кузьмич. Присматривает,- каким-то теплым чувством разлилось по телу.
Открыл калитку, зашел, присел на скамейку: -Здравствуй, Мама. Я дома.
ЗЫ. Человек! Подойди к двери. Позвони или постучи. Откроет женщина. Одна единственная, любящая тебя бескорыстно, без обмана. Это твоя Мать, понимаешь, твоя, единственная. Просто обними и скажи:
- Здраствуй мама. Я дома.
ISOLATED
13.02.2009, 14:04
:19::19::19::19::19::19::19::19::19::19::19::19::1 9::19::19::19::19::19::19::19::19::19::19::19::19: :19::19::19::19::19:
ISOLATED
13.02.2009, 15:04
NLO, ну давай еще!!!!!
нарыдаюсь уже седня в доску!:19:
:19:
:19:
:19:
:19:
:19:
:19: с ума сойти можно!!!!
про маму не понравилось, не по-настоящему как-то... да и сам парень виноват...
НЛО, завязывай. Я на работе это читаю... Тяжело.
ISOLATED
17.02.2009, 11:41
а я еще хочу!!!!!!!!!!!!!!!!!! ну хде ты зеленый давай добивай уже!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
Предлагаю вашему вниманию продолжение уже известной притчи.
Рамазан Ильясов.
Адам и Ева.
Часть 1. Ева.
Однажды в Золотом саду Эдема Ева обратилась к Богу:
- Слушай, у меня проблема!
- Что случилась, Ева? - спросил Бог.
- Бог, я знаю, ты создал меня и подарил мне этот сад, этих замечательных животных, этого смешного змея, но я несчастна!
- Почему? - послышался голос свыше.
- Я одинока и меня уже тошнит от этих яблок!
- Ну, я знаю что делать! Я создам для тебя мужчину. Но это будет создание со множеством недостатков. Он будет врать, обманывать, будет тщеславным, самодовольным... Короче, это будет тяжелое для тебя бремя. Но есть и положительная сторона. Он будет больше и быстрее тебя, и будет охотиться.
С момента своего создания он будет выглядеть глупым. Но чтобы ты постоянно не жаловалась, я сделаю так, что он будет удовлетворять все твои физические нужды. Он не будет умен, поэтому ему будут нужны твои советы, чтобы делать все как следует.
- Звучит великолепно! Так в чем подвох-то? - иронично спросила Ева, подняв брови.
- Ты его получишь при одном условии...
- И?
- Ты должна позволить ему верить в то, что я создал его первым. Просто запомни, это наш маленький секрет.
Часть 2. Адам.
Адам, которому Бог рассказал про этот разговор, возмутился:
- Но это же - неправда!... Ведь на самом деле ты меня создал раньше. И ребро мое забирал, чтоб создать это существо... Ах, вот кого ты создал втайне от меня...
Бог посмотрел на него с легкой улыбкой:
- Успокойся, сын мой! Видишь ли, этому существу очень важно иметь какой-то секрет. Почему бы этим секретом ни быть тайне вашего создания?
- Ну ладно про тщеславие и самодовольствие, но почему это вдруг я оказался глуп? Она что, умнее меня?
- Разумеется, нет... Просто ей будет важно верить в это.
- Она как я понял, не будет охотиться и работать. К тому же она капризна. Что я буду с ней делать?
- Ну, ты ведь говорил, что тебе скучно?! Теперь не будет скучно никогда!
- Ну, спасибо, Создатель! Удружил! Не было несчастья...
- Скажу даже больше, сын мой, отныне твое счастье будет зависеть от нее.
- Что??? Почему вдруг так?
- Так я решил... Я ведь много перепробовал всякого и решил, что это лучший способ сделать тебя лучше... Ты будешь расти... Духовно и физически. Ты станешь поистине царем природы... И все это благодаря ей!
- М-да... Я даже не знаю что сказать... Ну, раз так...
- И последний мой тебе совет: не разрушай ее иллюзий! Помни: это я вложил их в нее!
Адам еще долго задумчиво смотрел на облака. Потом устало побрел в свою пещеру, отягощенный тяжкими думами.
Часть 3. Бог.
Видя, как воспринял новость Адам, Бог задумался. Он вовсе не ожидал такой реакции.
Удивительно – думал Бог – в Адаме раскрываются черты, которые я в него не вкладывал. Он зол на меня, это видно, даже если бы я не обладал способностью видеть душу. Но почему? Я ведь хотел как лучше… Я хотел чтоб Адам не скучал один в саду Эдема… Хотя впрочем, он не жаловался на одиночество…
А это мое капризное созданьице – Ева, та вообще только согласилась из-за желания кем-то понукать… М-да, дела…
Может все вернуть на место, как было? А куда тогда деть Еву?... Не убивать же ее в самом деле… Столько труда на нее потрачено…
Может их заставить полюбить друг друга?... Чтоб они жить не могли друг без друга.. Вот это уже лучше. Но ведь я хотел, чтоб они сами решали свою судьбу… Изначально ведь была мысль предоставить их самим себе и уже больше не вмешиваться в их дела.. Да ладно… Черт с ними!… Любовь в их душу буду вкладывать я сам… А если они будут терзаться от этой любви?
Ну и пусть мучаются… В конце концов всегда можно внушить им мысль, что все, что дано Богом – это счастье…
Успокоив себя таким образом, Бог устало глянул на последок на землю, и пошел играть в карты с чертями. В последнее время ему в карты чертовски не везло.
Часть 4. Адам.
Адаму снился сон. По земле ходили существа похожие на него. Адаму стало страшно потому, что эти существа не были счастливы. Они влачили жалкое существование, тяжким трудом добывая пропитание себе и существам, похожим на Еву. Позже им приходилось заботиться еще и о маленьких существах появившихся из чрева Евы. Существа похожие на Еву как ему казалось, все время были недовольны теми, что были похожи на него.
Адам проснулся в холодном поту. Помотав головой, сгоняя наваждение, он попил воды из ручья и опять лег спать.
Они тихо разговаривали. Весь их вид указывал на присущую им якобы покорность. Их взгляды выражали немое раболепие и желание делать добро всем вокруг.
Гвалт стоял внутри высокого каменного строения с куполообразной крышей.
Из этой серой массы вдруг выделился один, нарядно одетый и не в меру упитанный.
- Дети Адама – начал говорить он. Адам вздрогнул. Какие еще дети Адама?
Я призываю вас - продолжал он – Верьте в бога.
Как это верить в бога? – Адам ничего не понимал. Верить в то, что он есть? – но ведь иначе быть и не может. Он ведь есть! Или нет?... В душу Адама закралось сомнение. А ведь я сам Бога никогда не видел, а только разговаривал с голосом, раздающимся с небес…
Адам опять проснулся. В это воскресную ночь сон явно не давал отдыха. Начинался понедельник.
Часть 5. Ева.
Заново нарисовав кусочком уголька свои выщипанные накануне брови, Ева вспомнила про Адама. Что там говорил Бог про него? Что он глуп и нуждается в моей помощи? Ой, надо бежать, а то он без меня наделает глупостей…
Наскоро обмотавшись сонным змеем, Ева выскочила на дорогу ведущему к пещере Адама. Добравшись до пещеры, Ева с удивлением обнаружила, что Адам еще спит.
- Ей, Адам – позвала она робко. Но Адам после беспокойной ночи, спал как убитый.
- Адам, вставай – тверже сказала Ева – уже утро. Долго ты еще будешь валяться?
Адам, очнувшись от такой наглости, схватил свою дубинку, но увидев перед собой явно смешное создание, расхохотался.
- Ты и есть та самая Ева?
- Она самая! И ничего смешного здесь нет – Ева показала Адаму язык.
Адам рассмеялся еще громче. Это существо его забавляло и нравилось ему все больше и больше. Смех согнал остатки сна и Адам вскочив, побежал к ручью помыться. Вернувшись, он обнаружил, что его постель, состоявшая из слежавшейся травы, свернут в рулон. Пол в пещере был чист - по нему явно проводили охапкой соломы. Груда фруктовых косточек, кожуры и прочий мусор был собран у входа на большем листе пальмового дерева.
- Милый – сказала Ева – вынеси мусор.
Адам, тяжко вздохнув, взял пальмовый лист за края и вышел прочь.
Часть 6. Змей
Суета, творящаяся вокруг, беспокоила ленивого Змея. Раньше бывало, Ева томно полулежала в тени деревьев, слушая благостный бред из уст Змея, лениво ползающего в ветвях. Теперь же хозяйка чуть свет носилась по Эдему следом за Адамом и таскала за собой Змея.
Змей страдал. Проклиная и Адама, и Еву Змей придумал, как покончить со всем этим. Он помнил, что Бог не зря поместил в саду Эдема одно странное дерево - Яблоню. Он хотел, что бы Адам и Ева додумались вкусить его плоды, и тогда бы им открылось нечто запретное. Змей решил ускорить события.
- Милая Ева, хочешь узнать что-то интересное? – спросил Змей.
- Хочу!
- Но это может быть опасно!
- Опасно? Тогда, наверное, не надо…
- Ладно – Змей со скучающим видом отвернулся – как хочешь, но это очень-очень интересная вещь. Прошел час. Ева терзалась от желания услышать новость.
- Нет-нет, давай рассказывай! – Ева почувствовала возбуждение.
- Нет, так нет! – Змей решил поиграть. Он стал наигранно отползать, но не успел он отползти и пары метров, как был схвачен за хвост и со всего размаху шлепнут об землю.
- Живо говори! – Ева не выпускала хвост Змея из рук – или я из тебя шарфик сделаю.
- Хорошо-хорошо, я скажу, только отпусти.
- Говори или я тебя завяжу бантиком!
- На том дереве – Яблоне, очень вкусные плоды. Если вы с Адамом их съедите, то узнаете кое-что интересное.
- Сейчас мы посмотрим, что это за яблочки такие! - услышал Змей, последние слова Евы, отлетая в сторону.
Часть 7. Яблоко.
Ева сорвала одно яблоко. Осторожно принюхалась – пахло вроде ничего. Решившись, она сделала первый надкус. Вкус у твердого плода был непривычный: это совсем не было похоже на банан или апельсин. Решив, будь, что будет, она съела все яблоко. Ева прислушалась к себе, ожидая каких-то изменений. Но ничего не происходило. Походив в задумчивости вокруг дерева, Ева решилась съесть еще яблок.
Десяток огрызков валялось вокруг, но ничего так и не произошло. И тут Ева вспомнила слова Змея: «если вы с Адамом их съедите…». Так надо есть вместе с ним? Ева быстренько сорвала еще с несколько плодов и направилась к Адаму.
Адам был как всегда на своей любимой лежанке и наблюдал за насекомыми.
- Адам хочешь яблок? – Ева выгнула ножку
- Не-а, лучше мяса пожарь – Адам, не отрываясь, смотрел за поединком двух жучков.
- Да что ты от своих тараканов оторваться не можешь?
- Это у тебя в голове тараканы, а это жуки – Адам пошевелил жучков тростинкой.
- Ну, Адам, ну хороший – ну давай попробуем?
- Ешь сама!
- Я уже их съела много и меня от них тошнит.
- Ну ладно, давай – Адам уже знал, что лучше выполнить ее просьбу.
Взяв из ее рук яблоко, Адам сделал большой надкус и стал жевать.
- Бог мой! – сказал Адам, вдруг перестав жевать – какая ты красивая.
Притянув ее к себе, он усадил ее на коленки. Его руки стали обнимать ее тело.
Губы сами нашли ее губы. Их тела плавно опустились на лежанку.
«Не обманул змей!» подумала Ева. Адам не думал – мыслей не было.
Часть 8. Любовь.
- Я тебя люблю! – неслось над Райским садом.
- Я тебя тоже! – отвечало эхо.
- Люблю, люблю, люблю! – кричали влюбленные.
- И я, и я, и я! – вторило эхо.
Шум и гам стоял над Эдемом. Шумел ветерок, журчали ручьи, шелестели листьями деревья, гремели водопады, чирикали птички и даже только оправившийся Змей, был счастлив.
Адам и Ева, взявшись за руки, бегали по лесу, залезали на самую высокую скалу, купались в прозрачной воде лазурного залива. Счастье казалось бесконечным.
Сорвав побольше яблок, они уходили надолго в пещеру Адама.
Но, однажды придя к яблоне, они не обнаружили на ней ни одного плода – последние были сорваны в прошлый раз. Уныние охватило влюбленных.
- И это все? – Ева расплакалась.
- Не плачь! – сказал Адам и добавил – Любимая. Это дерево цветет каждый год, и каждый год приносит плоды. У нас будет это еще.
- Не хочу ждать!
- А что делать? Придется.
Адам приобнял Еву желая ее ободрить и вдруг почувствовал тоже чувство, которое возникало у него, когда они ели яблоки. Не веря собственным ощущениям, он начал целовать и обнимать Еву.
- Что ты делаешь?! Ведь без яблок нельзя!
- Кто тебе это сказал? – Адам сам удивился своей мысли – Можно…
- Это вопрос? – Ева удивилась своей неуступчивости.
- Да! – Адам не слышал вопроса, он продолжал утверждаться в своей мысли.
- А ты меня любишь? – спросила Ева, сама не зная зачем.
- Конечно, люблю! – сказал Адам и прижал ее покрепче к себе.
Часть 9. Стыд.
Адам забыл об охоте и других своих занятиях. Все его мысли были о Еве.
В очередной раз приблизившись к ней он вдруг услышал:
- Как тебе не стыдно? – спросила Ева – мы это делали только что. Только и делаем, что этим занимаемся, а ведь нам что-то нужно есть. Ты уже давно не ходил на охоту, даже, наверное, забыл, где твоя дубинка. Тебе не стыдно?
- Стыдно? - Адам не знал этого слова. Он ощутил тоже чувство, какое он испытывал после непочтительного разговора с Богом – Извини.
- Ну, милый, ну не обижайся – Ева почувствовала, что злоупотреблять этим словом нельзя.
- Да ладно, нормально все – Адам встал – пойду-ка я, поохочусь.
Адам ушел. Ева испытала смешанное чувство – одновременно правильности и неправильности своего поступка.
- Однако, больше нельзя так говорить – решила Ева, надо придумать что-то другое.
Она вышла из пещеры и стала рвать траву, чтоб обновить лежанку. И вдруг ее осенила мысль: А что если я обвяжусь травой, и Адам, глядя на меня, не будет думать об этом, а будет думать о пропитании? А когда мне это будет нужно, я сама сниму это с себя. Мысль ей понравилась. Ева свила себе из лианы поясок и обвешала его травой и листьями.
Адам вернулся с охоты, держа на плечах тушу косули. На бедрах у него красовался пояс из травы и листьев. Видимо, его тоже посетила та же мысль.
Они молча пожарили мясо и поели. Насытившейся Еве захотелось прежнего занятия.
- Адам, ты хочешь этого?
- Хочу!
- А я думала, что в моем таком виде ты не будешь хотеть этого.
- Наоборот, мне хочется сорвать с тебя этот поясок. Что сейчас я и сделаю.
Часть 10. Бог.
- Я вас решил выгнать из Райского сада – голос Бога был усталым.
- Но почему? – спросил Адам – что мы такого натворили?
– А куда? – Ева хотелось новых приключений.
- Вы ели яблоки и за это я вас отправлю на Землю.
- Но ведь ты сам их для нас вырастил здесь? – Адам недоумевал.
- Да ему просто стало их жалко – Ева вспомнила вкус яблок.
- Я хотел, чтоб вы узнали о них немного позже, когда были бы к этому готовы. И – Бог разозлился - разве чего-нибудь когда-нибудь жалел от вас?!
- А когда бы мы были бы к этому готовы? – сказал Адам примирительно – Может быть, мы уже были к этому готовы?
- Да и не мы, а Змей ваш во всем виноват – сказала Ева - если бы не он…
- Вы должны были хорошенько привыкнуть к друг другу, научиться общаться и понимать друг друга, стать верными друзьями, прежде чем я открыл бы вам такое страстное чувство. А что получилось вместо этого? Вы открыли для себя Любовь, еще не осознав своего смысла и предназначения. Правда, вы позже осознали Стыд, и это означает, что вы не совсем еще потеряны для меня. А хотел, чтоб вы жили так, чтоб Стыду не было места. Я хотел, чтоб в ваших сердцах была только Любовь и никаких больше других чувств. Но раз уж так получилось, я вынужден вложить в вас еще два чувства – Веру и Надежду. Отныне все ваши счастья и беды зависят только от вас. Ступайте на Землю, живите, как сможете. Я отпускаю вас. А Змея я уже наказал. Отныне он будет самой мерзкой тварью на земле. Берегитесь его – он всегда будет вас искушать - голос свыше замолчал.
Часть 11. Земля.
Адам и Ева оглянувшись, увидели совсем другой пейзаж. Не было красивого сада, а был густой дремучий лес, не было сверкающей скалы, а была мрачная неприступная гора, не было ровной мягкой травы, а было дикий заросший луг и вместо ласково волн лазурного залива, шумно грохотал морской прибой.
Им стало страшно, по лесу бегали хищные звери, не все плоды были съедобны, а пещера оказалась сырой и холодной.
- Не бойся Ева – сказал Адам – мы сделаем здесь все как надо.
- Да – неожиданно решительно ответила Ева – мы сможем.
От прежней Евы не осталась и следа: - Что там Бог говорил о верной дружбе? Он не прав! Может быть, мы и не успели узнать друг друга получше, но мы стали верными друзьями, так ведь? А узнавать друг друга у нас теперь много времени.
- Да, Ева – Адам почувствовал прилив сил – я не знаю, какой смысл в меня хотел вложить Бог, но отныне мой смысл служить тебе, заботиться о тебе…
- Я люблю тебя! – Ева лукаво рассмеялась – Ты еще не забыл?
- Ты о чем?
- О том, что мы любили делать. Давай так: все что мы будем делать, мы будем делать для того, чтоб нам было удобно заниматься этим.
Адам, наконец, понял, что Ева гораздо практичнее его и к тому же она умеет внушать нужную мысль. И собрав всю свою мужскую храбрость, ответил:
- Да я горы сверну, ради тебя!
Земля, услышав его ответ, вздрогнула серией землетрясений.
Часть 12. Дети.
Пока Адам бегал за зверьем, ловил рыбу и строил жилье, у Евы незаметно вырос живот. Пришло время, и она родила малыша.
- Он такой же, как ты – сказала удивленно Ева, разглядывая орущего младенца – А как же я?
- У нас, их будет много – Адам был задумчив – и таких как я, и как ты. Я видел сон. Они будут с разными цветами кожи. Белый есть, будут еще желтый, красный и черный.
- А синий и зеленый? – спросила Ева – мне нравятся эти цвета.
- Нет, таких не будет – Адам рассмеялся – зеленый будет теряться в траве, а синий в воде.
- Ну и ладно – Еву покинуло чувство юмора, уступив место новому чувству - щемящему чувству страха за ребенка – пусть они будут счастливы.
- Пусть стыдятся своих неправильных поступков. – посерьезнел и Адам – и пусть верят и надеются, что Бог вернет их в Райский сад Эдема.
А главное – Ева прижалась к Адаму - Пусть они любят друг друга, как мы.
rita-economist
06.03.2009, 19:41
happy end!!!
aka_bek
07.03.2009, 19:14
Часть 8. Любовь.
- А синий и зеленый? – спросила Ева – мне нравятся эти цвета.
- Нет, таких не будет – Адам рассмеялся – зеленый будет теряться в траве, а синий в воде.
А черный? Он же будет теряться в темноте! :03:
ISOLATED
07.03.2009, 20:38
:19:
вот млин как хорошо то!!!!!!:19::19::19:
vBulletin® v3.8.1, Copyright ©2000-2010, Jelsoft Enterprises Ltd. Перевод: zCarot